«Долгий XIX век» в истории Беларуси и Восточной Европы. Исследования по Новой и Новейшей истории - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Российская публика познакомилась с поэмой Адама Мицкевича очень быстро, в год выхода оригинальной версии – 1828 г. Но первоначально это был прозаический перевод историка и статистика Апполона Скальковского[234]. К печати этот перевод был подготовленный русским литературным критиком и общественным деятелем славянофильских убеждений Степаном Шевырёвым в историко-философском журнале «Московский Вестник» [235]. Переводчик так обосновал свой выбор: «Желая познакомить читателей с сим новым произведением Польского Поэта, мы осмелились предложить им на первый раз прозаический перевод оного, сколь можно близкий к подлиннику»[236]. Текст перевода был размещён в разделе «Проза». Но в действительности, попыток перевода на русский язык поэмы Мицкевича, целой или в фрагментах, при жизни поэта было предпринято несколько. На протяжении 1828–1829 гг. появилось, по крайней мере, девять таких переводов[237], настолько это произведение стало популярным в России.
В 1828 г. А. Мицкевич пребывал в Петербурге и ощутил интерес российской читающей публики к его новому произведению. Литературный критик Ксенофонт Полевой таким образом характеризует это внимание: «Многочисленный круг русских почитателей поэта знал эту поэму, не зная польского языка, то есть знал ее содержание, изучал подробности и красоты ее. Это едва ли не единственный в своем роде пример! Но он объясняется общим вниманием петербургской и московской публики к славному польскому поэту и <так> как в Петербурге много образованных поляков, то знакомые обращались к ним и читали с ними новую поэму Мицкевича в буквальном переводе. Так прочел ее и Пушкин. У него был даже рукописный подстрочный перевод ее, потому что наш поэт, восхищенный красотами подлинника, хотел, в изъявление своей дружбы к Мицкевичу, перевести всего «Валленрода»[238].
Уже в марте 1828 г. (возможно и раньше) Александр Пушкин начинает перевод «Конрада Валленрода», но сейчас же бросает его и с начала апреля приступает к работе над «Полтавой» (первоначально «Мазепа») [239]. Пушкин избрал для перевода Вступление к «Конраду Валленроду»[240], в котором как раз наиболее сильно звучит тема историзма. Отдельно отметим, что по этому же пути, уже для белорусского перевода, в 1910 г., пойдёт Янка Купала[241]. Впервые Вступление к «Конраду Валленроду» в переводе А. Пушкина было опубликовано в 1829 г.[242]:
Сто лет минуло, как тевтон
В крови неверных окупался;
Страной полночной правил он.
Уже прусак в оковы вдался,
Или сокрылся, и в Литву
Понёс изгнанную главу.
Между враждебными брегами
Струился Немен; на одном
Ещё над древними стенами
Сияли башни, и кругом
Шумели рощи вековые,
Духов пристанища святые.
Символ германца, на другом
Крест веры, в небо возносящий
Свои объятия грозящи,
Казалось, свыше захватить
Хотел всю область Палемона
И племя чуждого закона
К своей подошве привлачить.
А. Пушкин
Начало сценической реализации
В середине XIX в. было создано еще одно поэтическое произведение, апеллировавшее к событиям под Пиленами – это была поэма Владислава Сыракомли (1823–1862) «Маргер». В «Слове от Автора» Сыракомля сослался на орденскую хроникарную традицию: «Litewscy i pruscy kronikarze zapisali pod r. 1336 napad krzyżacki na zamek Pullen, bohaterską jego obronę przez wodza Margiera i zgon Litwinów, którzy nie chcąc się żywo oddać w ręce nieprzyjaciół, sami się na stosie na ofiarę swym bogom pozabijali»[243]. Основная мысль поэмы была вложена автором в уста главного героя во время отважного самоубийства[244]:
Margier kołpak soboli zdjął z rycerskiej głowy:
«Witam cię, chrobra Litwo, w otchłani grobowej!
Daj śwadectwo niebiosom w uroczystej dobie,
Żem cześć twoją ocalił i zginął przy tobie!
Nie umarłaś spodlona – tylko nieszczęśliwa!»
(Маргер соболиную шапку снял с рыцарской головы:
«Приветствую тебя, храбрая Литва, в бездне могильной!
Свидетельствуйте небесам в торжественный день,
Что я спас твою честь и погиб вместе с тобой!
Ты не умерла унижденной – только несчастной!»)
Автор, рассказывая об одном локальном событии, стремится создать общую картину истории Литвы, очертить эпоху экспансии Ордена[245]. Это сочетание «храброй Литвы» и отчаянного поступка формирует нравственно-этический комплекс прочтения истории и ее интерпретации в актуальном для автора моральной атмосфере XIX в.
Владислав Сыракомля планировал сценическую реализацию своей поэмы и подготовил собственное либретто для композитора Станислава Монюшко [246]. Но эти театральные замыслы воплотил в жизнь другой выдающийся композитор, уроженец Лиды Константин Горский (1859–1924), создавший оперу «Маргер» в трех актах (шести действиях). При этом композитор не воспользовался либретто Сырокомли, а положил в основу своей оперы либретто автора, обозначенного криптонимом W.W.G. Транскрипция для фортепиано была опубликована в Петербурге в 1905 г., но саму оперу поставили только 13 января 1927 г. на сцене Большого театра в Познани. Финальная сцена оперы создавала атмосферу героизма, в основе которого лежало самопожертвование: «Lud zaklina bogi, by wyzwolili ich z pęt ciała. Na oczach oszołomionych Krzyżaków wszyscy wskakują na stos. Wszystko niknie w kłębach dymu» («Люди умоляют богов освободить их от оков плоти. На глазах у ошеломленных крестоносцев все прыгают в костер. Все исчезает в облаках дыма»).
Можно утверждать, что опера Горского подытожила «литвинский этап» развития легенды о Пиленах, пик которой пришелся на середину XIX в. Специфика литвинского прочтения легенды заключалась в том, что в рамках этой концепции делались отсылки к древней литовской истории, но новый нарратив должен был пробудить патриотизм славяноязычного, преимущественно польскоязычного, шляхетского сообщества в бывшем ВКЛ.
Становление литовскоязычной традиции
Параллельно с распространением сюжета в польскоязычной литвинской литературе региона, наррация о Пиленах стала проникать в литовскоязычную историографию, которая только начинала зарождаться. Первым автором этого направления был просветитель и один из первых идеологов литовского национального движения Симонас Даукантас / Simonas Daukantas I Szymon Dowkont (1793–1864). Даукантас окончил Виленский университет в 1822 г., но из-за процесса филоматов-филаретов он получил степень магистра права только в 1825 г. В дальнейшем он работал в канцелярии Рижского генерал-губернатора (1825–1834) и, что стало очень важным для профессионального роста Даукантаса как историка, на протяжении 1835–1851 гг. он служил помощником матриканта при канцелярии Сената в Санкт-Петербурге. То есть, в столице империи Даукантас работал напрямую с Метрикой ВКЛ.
Ещё будучи студентом, Даукантас подготовил свой первый труд по истории Литвы «Darbai senųjų lietuvių ir žemaičių» («Деяния древних литовцев и жемайтов»,